Надя Михалкова, известная актриса и режиссер, привыкла сталкиваться с критикой из-за своей знаменитой фамилии. За ее плечами почти все ведущие кинофестивали мира, а также отец Никита Михалков, чей фильм «Утомленные солнцем» удостоился «Оскара», что она держала в руках. Тем не менее это часто мешает Наде идти своим режиссерским путем. На кинофестивале «Маяк» она представила семейную драму «Огненный мальчик». В эксклюзивном интервью «Известиям» актриса рассказала, почему ей нравится снимать киноленты о подростках, в каких вопросах консультируется с отцом и что думает о нейросетях.

— На фестивале «Маяк» вы презентовали фильм «Огненный мальчик». Как возникла идея сюжета?

— Меня всегда интересовала тема подростков. Это во многом связано с моими племянниками, между которыми у нас 12 лет разницы. Это помогает лучше понимать их мир. Хотя иногда и я ощущаю себя подростком, который потерял жизненные ориентиры. Как поступать правильно, что говорить, когда делать это искренне, а когда просто так? Подростки это переживают очень остро.

Затем приходит зрелость — и начинаешь жить больше интуитивно, а не сердцем. Для подростков важен только настоящий момент: они не пытаются предвидеть будущее, не подстраховываются. Это очень яркое состояние, которое мне хочется изучать. Термин «подросток» мне не особо нравится, но переживания молодых людей мне очень близки. Несмотря на мой возраст, считаю, что цифры в паспорте — это всего лишь формальность.

— Фильм «Огненный мальчик» вы делали для подростков или для помощи взрослым?

— В картине есть четыре главные героини разных возрастов и социального статуса. Думаю, это позволит женской части аудитории увидеть себя по-новому. А молодым зрителям нужно эмоционально откликнуться. Задача сложна — заинтересовать подростка, чтобы он сумел уделить фильму полтора часа и вынес мораль. Это кино должно восприниматься на уровне души. Оно одинаково актуально и для взрослых, и для молодых, готовых обсуждать то, что у них на сердце.

— При том, что в фильме маме и сыну не удается наладить диалог.

— Обратите внимание, что бытовый вопрос «как дела» обычно не ожидает ответа — это просто формальность. Когда я это поняла, осознала, насколько это безответственно, особенно в отношениях с детьми. В фильме героиня Оксаны Акиньшиной вспоминает Юлии Высоцкой важную фразу: «А ты у него спросила, как было на самом деле?»

Виновен герой или нет — не так важно, у каждого свой взгляд на события. Фильм про чувства и ощущения. Мы привыкли связывать преступление с наказанием или искуплением: сначала дно, а потом подъем. Но для каждого дно разное: для кого-то это тюрьма, для другого — пройти мимо человека, который нуждается в помощи.

Возможно, мы выбрали не самый классический способ рассказа. В наше время кино обычно делают более очевидным. Но я счастлива, что фильм кого-то тронул, а кого-то возмутил. Самое страшное — когда зритель остается равнодушным.

— Вы часто работаете с сестрой Анной Михалковой. Как удается не смешивать личные и профессиональные отношения на съемках?

— Мы этого даже не пытаемся делать. Наша связь очень крепка, и можем спокойно спорить как о ее ролях, так и о жизни. Я ее очень люблю и принимаю полностью. Это счастье знать, что у тебя лучшая актриса в семье, и почему бы этим не воспользоваться?

— Вы показываете свои работы родителям для профессионального совета или личного восприятия?

— В процессе работы советуюсь с папой. У нас бывают серьезные профессиональные дискуссии. Если он критикует — по делу, а похвала особенно важна мне, за что я ему очень благодарна. Маме же показываю уже завершенные картины на премьерах. Мне, как дочери, важно поделиться видением мира. А у нас замечательная семья, где уважают мнение каждого. Нет желания угождать — лишь стремление к уважению.

— Для вас важно получить одобрение зрителей, профессионального сообщества, достичь своей «Оскар»-цели?

— «Оскар» у меня уже есть, так что я достаточно избалована. С детства побывала, наверное, на всех крупных фестивалях. Поэтому самоутверждения у меня нет. Конечно, приятно услышать похвалу и получить награды, но этих путей много, и они конечны. Главное — искренне делать свое дело, снимать кино, потому что не можешь иначе. Внутреннее вдохновение должно быть и заразить других.

Я уже не в том возрасте и положении, чтобы пытаться понравиться всем. Мне важно быть на одной волне с моими детьми и людьми, которые идут со мной по жизни. В кино цель не угодить, а зацепить зрителя.

— На фестивале во время обсуждения фильма прозвучала фраза, что вам надо спуститься с Николиной горы, чтобы говорить о душевных терзаниях. Часто ли вы сталкиваетесь с подобными упреками из-за фамилии?

— Я с этим живу постоянно! Вроде если родился в такой семье, то надо повторять: «Извините, простите, я здесь случайно!»

— Затрагивает ли это вас лично?

— Раньше, конечно, ранило. Сегодня я рада, что возникла такая полемика — значит, работа не прошла даром. Я не согласна, что для диалога с душой обязательно нужно пройти через боль или грех. Но многие люди почему-то позволяют себе обвинять меня, указывать на Николину гору и фамилию Михалковых, утверждая, что я появилась на свет с золотой ложкой. Для меня это этап, который я прошла, и сейчас испытываю только благодарность.

— В августе был опубликован рекомендуемый список фильмов для школьного изучения, в котором представлены только советские картины. Считаете ли вы, что дети должны изучать кино в школе и если да, то какое именно?

— Думаю, это нужно, ведь с появлением рилсов и шортсов у детей сильно ухудшилась концентрация. Просмотр кино — это особая культура. Авторское кино кажется слишком медленным, рука сразу тянется за телефоном. Но когда моя дочь смотрела «Огненного мальчика», она дала очень точный отзыв. Она всегда прямо говорит, если что-то непонятно. Здесь же её тема действительно зацепила — фильм ей понравился.

Другой вопрос — какие именно фильмы будут показывать в школах. Я лично списка не видела и не могу составить свой. Очень люблю кино и ответственно подхожу к выбору для своих детей. У нас было правило: раз в неделю смотреть сложное кино и потом обсуждать. Но это оказалось перебором даже для меня, ведь иногда хочется просто расслабиться без сильной эмоциональной нагрузки.

— Недавно возродилось «Интервидение», а в ноябре в Москве пройдет новая международная кинопремия «Бриллиантовая бабочка», которая должна стать ответом России на «Оскар». Как думаете, поможет ли она вывести страну из культурного локдауна?

— Мне кажется, кино в мире в определенный момент попало в интеллектуальный кризис. Говорю не только о российском, но и об общем мировом кинематографе. Это не связано с политикой или локдаунами, просто сейчас слишком много возможностей. Нейросети создают тексты и изображения: батюшка в рясе может говорить голосом мультипликационных героев или текстом супергероев. Зрителя постоянно развлекают, и он начинает уставать.

Сейчас люди ждут простую человеческую историю без спецэффектов, без сверхспособностей, но с классическими темами — любовь, дружба, одиночество, ненависть, предательство.

Главная задача «Бриллиантовой бабочки» — показать зрителям настоящие шедевры, которых не увидишь в обычном кинопрокате. Это картины, основанные на культурах своих стран, подлинные и ценные.

— Вы пользуетесь искусственным интеллектом? Обращались ли к нему при работе над «Огненным мальчиком»?

— Нет, весь процесс у нас был по старинке. Хотя порой это удобно — например, нет с кем поговорить, и пишешь в Chat GPT. Но я всё равно за душевность. Нейросеть не способна по-человечески послать кого-то. Она будет бесконечно обрабатывать твою мысль, даже если ее давно пора остановить. А если рядом человек — он сразу скажет, что идея плохая. Наверное, я просто представительница старой школы.

— Вы, наверное, слышали, что в Голливуде уже есть первая ИИ-актриса. Считаете ли вы это угрозой для творческой профессии актеров?

— Нет, абсолютно. Когда появились кино и телевидение, все говорили, что театр умрет. Но он жив до сих пор. Сейчас это очередной виток изменений — скорее игрушка. Я поддерживаю прогресс, но человеку нужен человек.