Одним из наиболее значимых и масштабных проектов Ирины Антоновой в роли президента Пушкинского музея была экспозиция под названием «Голоса воображаемого музея Андре Мальро». Вдохновившись названием этой символической выставки, знаменитый писатель, литературный критик и лауреат премии «Большая книга» Лев Данилкин дал название своей новой книге — «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой». Это подробная и в определенной степени неожиданная биография Ирины Александровны. В преддверии выхода книги «Известия» публикуют ее эксклюзивный отрывок.

Лев Данилкин «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой»

Официально признанная история обычно представляет собой histoire événementielle — подсчет крупных событий и хронику на их базе; например, в истории Пушкинского музея отмечают такие вехи, как первая выставка Пикассо, экспозиция «Джоконды», проекты «Москва – Париж» или первые показы Бойса. Но даже биография директора, чей успех зависит от числа ярких событий, включает также микроисторию — описания ежедневных взаимодействий участников музейного процесса, часто не связанных с политикой или идеологиями.

Фото: издательство «Альпина Паблишер» Писатель, литературный критик, лауреат премии «Большая книга» Лев Данилкин

Необычно, что до сих пор никто не снял сериал в духе «Моцарта в джунглях» об амбициозном, крайне ответственном директоре небольшого музея: как он добывает экспонаты для выставок у коллег, церквей, частных лиц разными методами; как подготавливает заведомо рискованные проекты, не имея права на провал; как потрясается от новостей, что картина «протекала» из-за протекающей крыши и была повреждена грузчиками; как объясняется перед контролирующими органами, почему допущены иностранцы; как разнимает ссорящихся вдов художника прямо в своем кабинете из-за наследства; как спорит с министерством, послом и атташе, требующими картину, которую нет возможности предоставить, грозя при отказе перекрыть доступ к экспонатам из страны; как убегает посреди концерта на собственных «Декабрьских вечерах» после звонка министра, распознавшего в прессе слухи о продаже спорной коллекции; как кричит на безответственных по поводу не сданного вовремя каталога, рискуя срывом открытия; как спасает более 50 экспонатов Ренуара, Ван Гога и Гогена с общей страховкой свыше миллиарда долларов, когда их арестовали в Швейцарии.

Неудивительно, что музей, будучи одновременно хранилищем художественных сокровищ, тайной кладовой военных трофеев, площадкой дипломатических мероприятий, прибежищем диссидентов и детской студией, постоянно становится сценой неожиданных происшествий. Сохранившиеся объяснительные записки и протоколы описывают множество инцидентов: например, в январе 1960 года во время ремонта в зале Пушкинского музея падение стекла повредило экспонат, чудом не задело посетителей; в августе 1975 года подставка под греческой мраморной скульптурой рухнула, вызвав повреждения; в 1985 году посетитель, споткнувшись, повредил картину В. Хофмана.

Фото: издательство «Альпина Паблишер» Книга «Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой»

Значительная часть рутинной работы директора связана с перепиской. Месяцами ведутся диалоги с партнерами — например, о заказах ковровой дорожки для Розовой лестницы к Олимпиаде или гардеробной униформе; с контролирующими органами — о безопасности и усилении охраны; с юными посетительницами, пострадавшими от синдрома Стендаля, которые присылают деньги на цветы для экспоната; с кадровым отделом, утверждая стажировки и премии; с «Аэрофлотом», известным повреждениями грузов и отказом пускать сопровождающих на поле; с изобретателями, желающими внедрить новое устройство для чистки подошв обуви; с трудными посетителями и теми, у кого много свободного времени.

Отдельной темой являются ответы на жалобы — музей является бесконечным источником донесений. Например, Ирина Антонова отвечала на претензии американца, недовольного малым количеством американских художников в музее — она посчитала его письма проявлением психической неуравновешенности. Сама же она жаловалась министерству на работу гардеробщиков, которые появлялись пьяными, оскорбительно вели себя, игнорировали специфику работы музея, нанося урон его репутации. Для решения проблемы директор требовала штат из 28 собственных гардеробщиков, приводя экономические расчёты.

Любой крупный музей был бы идеальной сценой для жанровых картин в стиле голландских живописцев, изображающих, как «хозяйка уснула, и всё пошло кувырком»; Пушкинский — не исключение. Несмотря на популярное представление о музее как бесперебойно работающей машине с чётким регламентом, на деле «люди искусства» часто пренебрегают правилами по рассеянности, сотрудники технических служб — из-за низкой зарплаты; многие заняты не тем, чем должны; празднуют и отвлекаются; иногда воцаряется настоящий хаос.

Типичным в этом плане стал 9 марта 1965 года, когда была обнаружена кража бесценной картины Франса Хальса «Евангелист Лука» (оценочная стоимость 110–120 тыс. рублей). Инцидент объясняли «халатным отношением» персонала: во время обхода зала №7 на картине не было холста, лишь рама, однако это заметили только на следующий день. В день кражи в музее был санитарный день, и сотрудницы ещё праздновали 8 Марта.

По информации И. Голомштока, замять скандал не удалось: «…не звонили во все колокола — но всё равно утекло, и по Би-би-си сообщили».

Ирина Антонова вспоминала этот случай редко и с нежеланием, возможно потому, что в момент кражи находилась в Японии, где проходила выставка советской живописи («Шедевры современной живописи из СССР»), включающая экспонаты из Пушкинского и Эрмитажа. К тому же, 19 дней спустя кабинет директора оставался пуст, указывая на ее пребывание далеко от Москвы.

Расследование продолжалось месяцами и стало серьёзным испытанием для руководства музея: соперники могли легко представить ситуацию как провал директора. Особой болью было узнать, что преступление совершил сотрудник музея. Допрашивали в основном работников, так как посторонних на территории не было.

К счастью, осенью похитителя — реставратора ГМИИ В. Волкова, работающего с 1963 года — задержали.

23 февраля 1966 года после суда Ирина Антонова провела собрание, где рассказала полную историю происшествия в духе Пуаро и прочитала лекцию о необходимости бдительности и трудовой дисциплины, особенно при приеме новых сотрудников, отныне только с надёжными рекомендациями.

В числе пострадавших оказался сам Волков, лишенный права работать реставратором в музее и осужденный на 10 лет лишения свободы; дежурная по залу была уволена; музейный смотритель Стороженко, уличенный в вязании на работе и имеющий говорящую фамилию, переведен в уборщицы с выговором.

Успешное окончание этой детективной истории, напоминающей сюжет из уголовного дела с участием преступления в храме искусства, вдохновило профильные ведомства использовать её для демонстрации эффективности: государство не там, где нет преступлений, а там, где их раскрывают и наказывают. После суда музей получил запросы от Минкульта и МВД на съёмки художественного фильма о краже с использованием музейных декораций.

Для Ирины Антоновой было важно не ассоциироваться с этим скандалом, подробно разобранным прессой. Несмотря на требование убрать из сценария все детали, которые могли указывать на Пушкинский, кинематографисты открыли дверь, а консультанты правоохранительных органов улыбались шире. Фильм «Возвращение “Святого Луки”» вышел на экраны в 1970 году, получив широкую аудиторию за счет динамичного сюжета и актёров Санаева, Дворжецкого и Басилашвили. К счастью, в нем не было ролей для директора музея.

То, что спустя полвека рассматривается как анекдотичный случай, для коллектива музея 1965 года стало тяжелым испытанием.

Кроме того, склонность гардеробщиков к пьянству и дурному поведению сопровождалась неспособностью выполнять свои обязанности. Сотрудница, ставшая свидетелем разговора директора с разгневанным посетителем, потерявшим шапку в гардеробе, рассказала, что Ирина Антонова спокойно уточнила стоимость шапки, не возлагая вины на гардеробщиков, достала из сумки деньги и возместила потерпевшему убыток.

Картина принадлежала не Пушкинскому музею, а Одесскому, где хранятся обе картины из данного цикла. Их привезли на выставку европейской живописи из собраний советских музеев. Долгое время их считали анонимной русской работой, так как «Евангелист Лука» не похож на типичные работы Хальса — единственный опыт художника в религиозной живописи; отсутствуют «ренессансные локти» и добродушные улыбки. Однако искусствовед Линник, несмотря на отсутствие подписей, убедительно доказала, что автором является Хальс: эти полотна изображают евангелистов Луку и Матфея.