В Стамбуле начались протесты, которые в народе уже получили название «кастрюльные бунты». Сторонники оппозиции собрались возле центрального офиса Народно-республиканской партии (НРП), что привело к стычкам между демонстрантами и полицией. К протестам также присоединились обычные жители города, которые дома били по металлической кухонной посуде, выражая таким образом свое возмущение. «Известия» проанализировали причины новых волн беспорядков в Турции и возможные последствия событий.
Причины митингов• Еще в марте турецкие власти заключили под стражу бывшего мэра Стамбула Экрема Имамоглу (подробности читайте здесь). Его считают одним из главных лидеров НРП и потенциальным соперником президента Реджепа Тайипа Эрдогана на выборах 2028 года. Политику выдвинуты обвинения в коррупции и связях с террористическими организациями. Тем не менее, внутри партии считают, что эти обвинения — часть давления на оппозицию, а не результат действительно нарушенного закона.
• Поводом к новым массовым акциям стало решение 45-го гражданского суда Стамбула. 2 сентября он отменил итоги партийного съезда НРП 2023 года и снял с должности руководство во главе с Озгюром Челиком. Временное управление партией было передано совету во главе с одним из её членов. Сторонники НРП ответили уличными маршами, сопровождавшимися шумным стуком по кухонной утвари, что вскоре переросло в столкновения с правоохранителями.
• В ответ власти применили жесткие меры. В шести центральных районах Стамбула временно запретили любые митинги, демонстрации и распространение агитации до 10 сентября включительно. Усиленные подразделения полиции перекрыли доступ к главному офису НРП. В МВД Турции отметили, что неповиновение судебным решениям и попытки вывести граждан на улицы расцениваются как нарушение закона. При этом уже арестованы 14 администраторов интернет-страниц, обвиняемых в размещении «провокационных» материалов.
Последствия митингов• Шансы того, что протесты пошатнут позиции Эрдогана, остаются очень малыми. Турецкая политическая система устроена так, что президент и его окружение контролируют основные государственные институты, включая силовые структуры и судебную власть. Именно поэтому власти способны удерживать даже крупные протесты, снижая их влияние на управление страной. Подобное уже случалось: весной массовые акции вызвали общественное напряжение, но не повлекли значимых политических изменений.
• Последствия текущих акций пока трудно предсказать. Даже если они не приведут к смене власти, они увеличивают общественное недовольство и усиливают давление на правящую элиту. На фоне протестов могут возникать внутренние конфликты в партии, связанные с методами противодействия оппозиции. Кроме того, протесты ухудшают экономическую ситуацию, снижая доверие инвесторов и усиливая международную критику, что постепенно ослабляет рычаги власти.
• Также регулярность протестов свидетельствует о растущем недовольстве жителей и указывает на то, что значительная часть общества перестала считать существующую систему управления единственно возможной. Для Эрдогана подобные проявления означают необходимость ужесточения внутреннего контроля. Это, вероятно, отразится в более жесткой работе правоохранительных органов, расширении полномочий силовиков и усилении давления на активистов.
• Эти меры помогут властям держать ситуацию под контролем. В то же время усиление внутренних репрессий может привести к тому, что европейские партнеры заметят признаки отхода Турции от демократических норм. Пока нельзя с уверенностью сказать, повлечет ли это возможное рассмотрение в Брюсселе введения санкций против Анкары. Сильное давление на оппозицию наверняка скажется на международном имидже Турции и ее позициях на мировой арене. Для многих государств страна остается важным экономическим партнером, что заставляет их сдержано реагировать на внутренние протесты. Тем не менее ситуация не останется незамеченной и может стать темой публичных международных дебатов.
В процессе подготовки материала «Известия» общались с:
● политологом Владимиром Шаповаловым, заместителем директора Института истории и политики МПГУ;
● политологом Константином Калачевым.