18 декабря 1940 года Адольф Гитлер подписал директиву номер 21, в которой излагался план немецкого военного вторжения на территорию СССР. Операция получила кодовое название «Барбаросса», в честь воинственного императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы. Этот рыжебородый вояка не раз сражался в Италии, дважды участвовал в крестовых походах, двигаясь на Восток. Правда, он погиб по пути в Палестину, на горной реке Селиф, утонув под тяжестью доспехов. Схожая судьба сложилась и у третьего рейха. Подробности — в материале «Известий».

Три недели на разгром

После поражения Франции единственной оставшейся для Германии угрозой в Западной Европе была Великобритания. «Надежда Англии — Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадёт от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии. Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия», — вещал Гитлер в кругу ближайших советников и руководителей штаба.

В июле 1940 года начальник штаба находившейся в резерве 18-й армии генерал-майор Эрих Маркс получил от генштаба задание разработать концепцию военной кампании против Советского Союза. В то время Гитлером овладела идея, что войну против России следует начинать, не прерывая, а лишь переключив в пассивный режим боевые действия против Англии. Во-первых, этого не ждали в Москве. Во-вторых, он полагал, что успех на востоке поможет расшатать военно-политическое положение Британии. Маркс первоначально предложил нанести концентрированный удар по Украине, выйти к Донбассу, а затем неожиданно повернуть на Москву и Горький. Потом к заданию подключились другие «штабные умы», включая генерала Фридриха Паулюса, который предложил атаковать тремя группами армий. Через много лет после войне генерал Франц Гальдер, в 1940 году — начальник Генерального штаба сухопутных войск, утверждал, что Гитлер «никогда не сообщал своих намерений командующим армиями, флотом и ВВС, которым было поручено руководство военными операциями». Полководцы, потерпевшие фиаско, старались доказать, что не имеют отношения к преступным планам войны. Это лукавство. С осени 1940 года Гитлер не раз лично обсуждал с ними детали будущей войны. Все они сходились на том, что разгром Красной армии будет молниеносным. Маркс отводил на него 9-17 недель. Фон Браухич — о 8-9 неделях. Гитлер в разговорах называл разные, но неизменно спринтерские сроки: 6 недель, даже 3 недели...

На этих совещаниях звучала и такая установка: в 1942 году «все германские вооруженные силы будут обеспечены продовольствием за счет России. Десятки миллионов людей будут обречены на голодную смерть, ежели мы извлечем из страны все необходимое для нас».

Напор и беспощадность

Над проектом, в котором участвовали десятки генералов, 5 декабря представили финальный вариант Гитлеру. Он внёс в него ряд поправок. Позднее многие немецкие военные считали, что именно решения фюрера привели к их поражениям. Финальная директива Гитлера от 18 декабря начиналась так: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». Опираясь на данные разведки, вождь нацизма считал, что основные силы Красной армии сосредоточены на западных рубежах страны.

Фото: Getty Images/ullstein bild Dtl. Папка с документами плана «Барбаросса». 1941 год

Уже 30 марта 1941 года, когда до нашествия оставалось три месяца, Гитлер выступил перед своим генералитетом с речью о принципах будущей войны. Он говорил: «С советскими комиссарами и чиновниками следует обращаться как с преступниками, независимо от того, относятся ли они к вооруженным силам или к гражданской администрации. Поэтому их не будут рассматривать как военнослужащих и с ними не будут обращаться как с военнопленными. Всех их, захваченных в плен, следует передавать полевым отделам СД, а если это невозможно, расстреливать на месте».

Генералы фюрера настраивали свои войска на победу, ожидая, что в СССР армия после первых ударов будет сломлена. За месяцы до начала боевых действий вермахт издавал секретные приказы: «Об обращении с захваченными в плен советскими политическими и военными работниками», «О применении военной юрисдикции в районе „Барбаросса“ и об особых мероприятиях войск». Руководство целенаправленно готовило вооруженные силы к войне без правил, где врага считали «генетическим мусором». Многие из этих генералов после окончания войны отделались короткими сроками заключения...

Для отправки на фронт готовились более пяти млн. солдат и офицеров. 190 дивизий, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных; еще 24 дивизии числились в резерве. Танки и артиллерия задумывались как решающий фактор на поле боя. Группе армий «Юг» была предназначена операция через Молдавию, Украину и Крым с выходом на Кавказ и одновременным продвижением к линии Астрахань — Сталинград.

Группа армий «Север» планировала наступление через Прибалтику на Ленинград с дальнейшим продвижением в направлении Архангельска и Мурманска. На севере также должны были действовать армия «Норвегия» совместно с финскими войсками.

Наконец, самая мощная группа армий «Центр» была ориентирована на ключевое направление — «Минск — Смоленск — Москва». Ей предстояло дойти до Нижнего Новгорода и затем выровнять фронт по Волге и Северной Двине.

Советское правительство не сомневалось в неизбежности войны с нацистской Германией, несмотря на пакт о ненападении. За несколько лет Красная армия и флот существенно выросли в численности. Шло переоснащение. Но к лету 1941 года полная боевая готовность оставалась далека. В первые месяцы немцам удавалось воспользоваться и опытом, и преимущественным числом, и техническим превосходством. Следует признать, что точных данных о масштабах и сроках нападения на СССР не было: немцам удалось дезориентировать Кремль, замаскировав правдивую информацию среди множества ложных сведений. Большинство специалистов за рубежом полагали, что Берлин не станет начинать новую войну, не разгромив прежде Англию.

«Недооценили русского колосса»

Несмотря на немецкую педантичность, план оказался рискованной авантюрой. Уже в первые дни столкновения выяснилось, что рассчитанная молниеносная кампания невыполнима. На границе части Красной армии проявили стойкость и героизм.

Наибольшие трудности немецкого наступления возникли на Севере: Ленинград превратился в неприступную крепость и сковал значительные силы противника.

Первые месяцы Великой Отечественной были трагичны для Советского Союза и Красной армии, однако немецкие командиры осознали провал стратегии молниеносной войны. На 51-й день конфликта Гальдер сделал запись: «Сложившаяся обстановка все очевиднее свидетельствует о том, что мы недооценили русского колосса, который последовательно готовился к войне с той очевидной и беспощадной решительностью, которая так характерна для тоталитарных государств. Это относится как к вопросам управления и мобилизации экономики, так и к организации коммуникации военного потенциала. В начале войны мы рассчитывали иметь против себя около 200 дивизий противника. Теперь же выявили уже 360 дивизий. Конечно, эти дивизии не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование зачастую в тактическом отношении значительно слабее нашего, но эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские выставят новую дюжину. Фактор времени работает на противника, поскольку его войска расположены вблизи собственных баз снабжения, в то время как мы все больше и больше отдаляемся от наших. Именно поэтому наши войска разбросаны по огромному фронту, не имея достаточного построения в глубину, подвергаются непрекращающимся атакам противника».

В чем заключались ключевые просчеты немецких стратегов? Все они сводились к недооценке противника и переоценке собственных возможностей. Вероятно, командиры ориентировались на эмоциональные представления Гитлера и его уверенность в неполноценности славян, считая, что после утраты западных областей Советский Союз не сумеет восстановить экономику.

Гитлер также недооценил мобилизационный потенциал Красной армии и ее рассредоточенность по огромной территории. Немецкие расчеты опирались на представление, что прорыв первой линии западной обороны приведет к краху советских сил и что сопротивление восточнее Смоленска будет невозможным. Они не верили, что экономика СССР сумеет приспособиться к тяжёлым военным условиям, несмотря на утрату промышленных центров на западе. Немцы недооценили дисциплину и подготовку советских командиров, которые хоть сначала и уступали немецким офицерам, но были готовы учиться и сражаться. В итоге идеология национального превосходства, присущая Гитлеру, оказалась несостоятельной.

Гитлер делал ставку на политический хаос в СССР после возможных военных неудач, не веря в стойкость коммунистической идеологии среди населения. Он ожидал, что Иосиф Сталин и его окружение могут быть смещены через 2-3 месяца, а сама страна распасться на несколько образований — по образцу распада во время Первой мировой. Однако советская политическая система оказалась более устойчива.

Создаётся впечатление, что нацисты стремились к быстрому расширению, не учитывая объективные условия. Им жизненно требовались ресурсы СССР, пространство для жизни и миллионы рабов, поэтому Гитлер решился на рискованную экспансию, опираясь на сомнительные аргументы. Это решение стало ключевой ошибкой фюрера, приведшей Германию и его самого к неизбежной катастрофе.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»