После смены власти в Дамаске Сирия так и не оправилась полностью от потрясений: противоречия, зародившиеся еще при прежнем режиме, местами лишь обострились. В алавитских районах, традиционно считавшихся оплотом стабильности, вспыхнули массовые протесты, а число убитых гражданских после смены власти достигло 9 тыс., сообщили «Известиям» в Сирийском центре мониторинга за соблюдением прав человека (SOHR). Забастовки, столкновения и рост межконфессиональной напряженности стали испытанием для новых сирийских властей. Дамаск предпринимает отдельные, хотя и несистемные шаги по стабилизации, включая судебные процессы над участниками этнических чисток. Возвращение российских патрулей также может ослабить остроту конфликтов в отдельных районах.

Что происходит в Сирии после смены власти

Прошел год с момента свержения Башара Асада и фактического распада военных и силовых институтов. Образовавшийся тогда вакуум безопасности привел к росту хаоса, а новое руководство столкнулось с глубокими экономическими и административными проблемами. На этом фоне в провинциях вырос уровень преступности. Число убитых гражданских после свержения Башара Асада достигло 9 тыс., сообщили «Известиям» в Сирийском центре мониторинга за соблюдением прав человека (SOHR).

— Сейчас в Сирии нет единой армии, а есть сеть вооруженных группировок. Мы стали свидетелями резни в марте, в результате которой были убиты 1,7 тыс. алавитов. Мы видели убийства в Эс-Сувейде в июле, — рассказали изданию в SOHR.

Справка «Известий»

Сирийский центр мониторинга за соблюдением прав человека (SOHR) считается одним из наиболее цитируемых источников информации о событиях в Сирии, однако его данные следует рассматривать с осторожностью. Центр работает в основном через сеть активистов и информаторов внутри страны. При этом SOHR остается ключевым источником для журналистов и международных организаций, особенно когда доступ к регионам ограничен для иностранных корреспондентов.

Уже несколько дней забастовкой охвачены алавитские районы Сирии. Акции начались 8 декабря по призыву главы Верховного алавитского совета шейха Газаля Газаля. Участники требуют перехода к федеральной системе управления, гарантирующей политические права общины, а также прекращения сектантских убийств и иных нарушений.

По данным местных активистов, протест в первые же дни охватил Латакию, Тартус, Джеблу, Банияс и отдельные кварталы Хомса. Во многих городах закрылись магазины и предприятия: коммерческая жизнь на побережье фактически остановилась. Параллельно образовательные учреждения и госучреждения на побережье получили распоряжения ужесточить контроль посещаемости. Чиновников обязали находиться на рабочих местах полный день под угрозой дисциплинарных санкций, включая увольнение. Распространенные среди сотрудников письма, которые сами работники считают провокационными, не смогли переломить ситуацию — забастовка расширилась.

На этом фоне в ряде городов произошли столкновения. По данным агентства France-Presse, в Джебле схлестнулись участники акции протеста и сторонники правительства: звучали выстрелы, несколько человек получили легкие ранения. Свидетели сообщали, что протестующие требовали децентрализации власти и освобождения тех, кого считают незаконно задержанными новым руководством Сирии.

Дополнительным поводом к росту напряженности стала ситуация в Хомсе, где после убийства суннитской семьи по городу разошлись обвинения в адрес алавитов. Магазины и дома в алавитских районах подверглись погромам. Власти ввели комендантский час и позже заявили, что преступление носило криминальный, а не межконфессиональный характер.

Как новые власти Сирии реагируют на кризис

Риск масштабной эскалации вокруг алавитских протестов сегодня значительно выше, чем год назад, говорит «Известиям» ведущий научный сотрудник Центра ближневосточных исследований ИМЭМО РАН Николай Сухов.

— Эти протесты могут перерасти в масштабную эскалацию, но не потому, что сама община стремится к межконфессиональной конфронтации. Напротив, алавиты требуют обеспечить безопасность и сдерживать вооруженные группировки. Опасность в том, что любые локальные протесты могут быть интерпретированы правительственными группировками как «вызов», что спровоцирует ответные силовые меры и запустит каскад, уже имеющий прецеденты, — рассказал эксперт.

Ситуацию осложняет и продвижение правительственных сил в друзскую Эс-Сувейду: в регионе это восприняли как попытку изменить демографический и политический баланс, что вызывает тревогу у всех меньшинств.

Идеологические ограничения Дамаска не позволяют интегрировать этноконфессиональные меньшинства, заключает Николай Сухов. В ряде регионов продолжает работать логика «военной добычи», когда имущество алавитов, христиан или исмаилитов рассматривается как легитимный трофей. Эксперт подчеркивает, что участившиеся похищения, целевые убийства и давление на бизнес остаются системной проблемой, а силовая вертикаль в Дамаске действует фрагментарно и нередко автономно. В результате меньшинства не получают ни гарантий безопасности, ни политического представительства, ни механизмов защиты от произвола.

Новый центральный кабинет пытается восстановить институты власти, однако его решения принимаются далеко не везде. На северо-востоке периодически возобновляются бои между правительственными войсками и курдскими формированиями, несмотря на договоренность о прекращении огня, достигнутую в октябре министром обороны Мурхафом Абу Касрой и командующим Сирийскими демократическими силами (СДС) Мазлумом Абди.

По оценке востоковеда Леонида Цуканова, за прошедший год Дамаску так и не удалось полноценно урегулировать отношения с этнорелигиозными меньшинствами.

— С курдами есть разногласия по гарантиям безопасности в обмен на разоружение и интеграцию в национальные ВС; друзов подозревают в чрезмерной близости к Израилю, в алавитах видят «отголоски» старого режима, — рассказал «Известиям» эксперт.

В Дамаске друзов порой подозревают в слишком тесных отношениях с Израилем из-за прочных родственных и общинных уз, соединяющих друзов Голан и юга Сирии, а также из-за эпизодических контактов, трактуемых как возможные пути внешнего влияния. Что же касается алавитов, то эта община была широко представлена в силовых структурах прежнего режима и административном аппарате власти.

При этом Леонид Цуканов добавил, что определенные шаги к поиску общего знаменателя власти делают, хотя пока и выглядят эти меры довольно грубыми и несистемными. Это, в частности, переброска подразделений с плохой репутацией из прибрежных районов в другие провинции для снижения напряженности в алавитских общинах. Кроме того, власти ужесточили набор и проверку личного состава, централизовав рекрутирование через минобороны и усилив контроль над интегрированными группами. Наконец, начаты точечные судебные процессы: в ноябре прошло первое разбирательство, посвященное событиям в марте на побережье, что расценивается как готовность реагировать на злоупотребления.

— Можно отметить, что благодаря возвращению России к активному патрулированию в Сирии часть трений удалось снизить, — подчеркнул он.

Ранее телеканал Syria TV рассказал о визите российской военной делегации под Дамаском и совместном патрулировании в провинции Кунейтра — всего в нескольких километрах от границы с Израилем. По данным сирийских СМИ, российские офицеры прибыли при сопровождении сирийских представителей МВД и минобороны, а колонна насчитывала более 15 машин.

Курдская проблема при этом также остается на повестке дня. 10 марта в Дамаске Мазлум Абди и президент переходного правительства Сирии Ахмед аш-Шараа подписали соглашение об интеграции курдских вооруженных формирований в состав национальной армии.

Документ также предусматривает передачу под управление новой сирийской администрации ряда гражданских и военных объектов на северо-востоке страны, включая аэропорты и нефтегазовые месторождения, которые до сих пор де-факто контролируются курдскими властями.

Однако очень быстро реализация договоренностей оказалась заблокирована. Курдская сторона настаивает на сохранении автономных институтов самоуправления и особого статуса собственных сил безопасности, тогда как Дамаск требует полного подчинения и включения северо-восточных территорий в общегосударственную систему. Пока все попытки достичь компромисса по ключевым вопросам к результату, по сути, не приводят.

Стоит отметить, что проблемы с этнорелигиозными общинами не начались с падением режима Башара Асада. Во время его правления в стране также периодически возникали конфликты между разными группами, а политическая система часто использовалась для укрепления лояльности отдельных общин, что повлияло и на текущую напряженность. В частности, курды до 2011 года массово оставались лицами без гражданства, а друзы регулярно бунтовали.