Дискуссии о влиянии социальных сетей на общество США идут давно. Трудно найти другое государство, настолько тесно связанное с жизнью по ту сторону экрана. Большая часть известных мировых соцсетей, мессенджеров и онлайн‑сервисов созданы и развиты американскими технологическими компаниями. В последние годы споры вокруг роли соцсетей усилились и приобрели иной оттенок. У многих жителей страны выбор той или иной платформы или мессенджера стал зависеть от их политических взглядов и идеологии. В результате формируются отдельные закрытые информационно‑коммуникативные экосистемы, отгороженные от оппонентов и конкурентов. «Известия» попытались проанализировать эти изменения в американской политике.

Социальные сети уже давно стали важнейшим элементом политической жизни США. Наблюдатели отмечают их колоссальное влияние, которое постепенно оттесняет традиционные СМИ из информационного поля страны.

Хотя пользование соцсетями в США сейчас широко распространено, сторонники обеих партий относятся настороженно к власти и политике технологических компаний. Платформы стали ареной острых дебатов, которые часто завершаются публичными столкновениями и блокировками. Тем не менее многие американцы видят в таких ресурсах источник политической информации и площадку для поддержки кандидатов. Они полагают, что через соцсети можно влиять на политические решения и привлекать внимание чиновников к проблемам.

После победы Дональда Трампа и начала так называемой «холодной гражданской войны» между демократами и трампистами‑республиканцами наблюдается сегрегация в соцсетях. Сейчас зачастую выбор платформы совпадает с политическими и идеологическими предпочтениями, что само по себе новое явление в политической и общественной жизни США. Острота противоречий между демократами и республиканцами привела к расколу даже в цифровой среде.

Демократы и независимые избиратели, склонные к демократам, чаще сообщают о применении Facebook, WhatsApp (принадлежат Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена в РФ), Reddit, TikTok, Bluesky и Threads, тогда как республиканцы чаще называют X и Truth Social. Так, сейчас более 55% республиканцев указывают на использование X против 15% у демократов.

Однако всего два года назад сторонники Демпартии доминировали на этой платформе (26% против 20%), пока она называлась Twitter и не перешла к миллиардеру Илону Маску, поддерживающему Трампа. Например, около половины демократов (49%) пользуются Instagram (принадлежит Meta, признана экстремистской и запрещена в РФ), что на 25 процентных пункта превышает долю республиканцев.

Есть платформы, которые используются вне зависимости от партийной принадлежности. Большинство представителей обеих партий называют YouTube: примерно семь из десяти демократов (72%) и республиканцев (69%), включая независимых, пользуются видеохостингом.

Политолог, президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов в интервью «Известиям» отметил, что противоречия достигли такого уровня, что многие американцы предпочитают не вступать в общение с согражданами, имеющими иные убеждения. Эксперт считает, что это во многом уникальная для США ситуация. По его мнению, кризис политической системы проявляется в де‑факто разделении соцсетей по политическим признакам.

— Крайне правые и крайне левые начали вытягивать электорат — соответственно, у умеренных не осталось своих платформ. Колеблющиеся остались без политической силы. Они стали неважны и превратились в крайне узкий политический сегмент. В свою очередь, консерваторы и либералы радикализировались, каждый — в свою сторону и разошлись по разным углам, — констатирует Абзалов.

Он указывает, что современные технологии дают возможность замкнуться в отдельной информационной среде и изолировать своих единомышленников.

— У Трампа свой сегмент, свои подкасты, свои, соответственно, традиционные медиа, типа Fox News. И, конечно, очень важно, что у него появились свои соцсети, очень влиятельные и серьезные, типа X и Truth Social. Единственное, где плюс-минус аудитория общая и нейтральная, — это TikTok», — указал эксперт.

Абзалов считает, что политические процессы привели к контрастному сегментированию рынка и жесткой верификации аудитории по разным соцсетям и медиа, что уже дало определенные последствия.

— Этому способствовал как бы сам политический подход. После прихода к власти Байден начал политические преследования трампистов. Трамп после победы начал делать то же самое. Следовательно, пропала системность в политической структуре Америки. Ранее всё строилось на том, что как только ты уходишь из Белого дома, никаких рисков у тебя не было, и президенты и их команды спокойно проживали на пенсии. Теперь начинается охота. Не зря Стив Бэннон сказал: «Если на следующих выборах победят демократы, Трамп сядет в тюрьму», — отметил собеседник «Известий».

Политолог Борис Межуев в разговоре с «Известиями» подчеркнул, что союз Трампа и Маска во многом помог первому на выборах.

— Но я не думаю, что только этого будет достаточно. В любом случае преемнику Трампа придется очень сложно в мире СМИ, в котором ему трудно найти себе место. У Трампа, как ни странно, довольно мало средств массовой информации в его личном распоряжении, — отметил политолог.

Межуев отмечает, что американские массмедиа разнообразны и склоняются к разным партиям и элитным группам: Wall Street Journal можно ассоциировать с республиканскими ястребами, а New York Times — с демократами.

— Трамп оказался изолирован, в том числе от СМИ, в том числе и от телеканалов. Ну, например, таблоид-газета New York Post, которая финансируется Рупертом Мердоком, занимает по вопросу о «мирном плане» Трампа столь же радикально антироссийскую позицию, какую занимают европейцы. А это не демократическое медиа. Сейчас наиболее лояльная газета Трампу — это Washington Post, которая вообще раньше была рупором антитрампистских сил», — рассказал эксперт.

Экономист, директор Института нового общества Василий Колташов подчеркнул, что раскол в Америке во многом носит экономико‑финансовый характер.

— Экономическая ситуация в Америке плохая и не имеет серьезных оснований для улучшения, что не может не повлечь за собой кризис социальных отношений, — сказал он. Поэтому, продолжает эксперт, коммуникации между различными социальными группами и американцами, представляющими разные идеологические и философские направления в политике и экономике, вряд ли улучшаться.