Новые правила выхода на свободу под залог могут появиться в России. Сейчас эта мера пресечения в России практически не применяется — за последние десять лет таких случаев набралось всего несколько десятков. В Уголовно-процессуальном кодексе отсутствует четкий механизм ее применения, констатировали эксперты. Минюст предложил установить параметры определения размера залога, а также дать возможность суду при вынесении такого решения запрещать обвиняемым определенные действия: например, выходить из дома или уезжать за пределы города. О том, как будет работать механизм, — в материале «Известий».

Ввести четкие параметры определения размера залога при вынесении решения о такой мере пресечения предложили в Минюсте. Соответствующие поправки в Уголовно-процессуальном кодексе 24 ноября одобрила правительственная комиссия по законопроектной деятельности. Об этом «Известиям» сообщили источники в кабмине.

Сейчас залог как мера пресечения есть в законе, но почти не применяется в реальной судебной практике, рассказала адвокат по уголовным делам, управляющий партнер коллегии адвокатов M-Partners Екатерина Беспалова.

Вид и размер в настоящее время определяются с учетом характера преступления, личности подозреваемого и его имущественного положения. Размер залога по уголовным делам небольшой и средней тяжести не может быть меньше 50 тыс. рублей, по тяжким и особо тяжким — менее 500 тыс. рублей.

По данным судебной статистики и открытых источников, доля постановлений о залоге составляет менее 0,2%. В 2023 году суды избрали залог всего 66 раз на всю страну, в 2024-м — 67. При этом ежегодно выносится около 85 тыс. решений о заключении под стражу, порядка 16 тыс. постановлений о домашнем аресте и почти 5 тыс. — о запрете определенных действий.

— Диспропорция огромная, — отметила Екатерина Беспалова. — Даже по делам экономической направленности, где залог выглядит наиболее логичной мерой, в 2024 году он был избран всего два раза.

Поправки в случае их принятия значительно расширят частоту применения залога для подозреваемых или обвиняемых в совершении экономических преступлений, рассказал «Известиям» председатель правления Ассоциации юристов России Владимир Груздев.

— Поправками уточняется, что размер залога определяется в пределах суммы ущерба, причиненного бюджетной системе, гражданину или организации, — сказал он. — Это касается преступлений против экономики, в том числе уклонения от уплаты налогов и сборов, нарушения исключительных прав, особо квалифицированных составов мошенничества.

Также председатель правления АЮР уточнил, что законопроект предусматривает возможность для суда наряду с залогом применять дополнительные запреты.

— Это запреты, предусмотренные отдельными частями ст. 105.1 УПК РФ или обязательствами в рамках такой меры пресечения, как подписка о невыезде, — пояснил эксперт. — К ним относятся, например, запрет покидать место жительства без разрешения, обязанность являться по вызовам следствия, запрет на общение с определенными лицами. Сроки действия этих запретов будет устанавливать суд.

За десять месяцев 2025 года ущерб от преступлений экономической направленности составил 266,2 млрд рублей — это максимум с 2023 года, следует из материалов МВД. Всего выявлено 88,7 тыс. преступлений этой категории.

Активно обсуждать расширение практики применения мер пресечений, альтернативных заключению под стражу, начали обсуждать в 2024 году. Замминистра юстиции Вадим Федоров на Петербургском международном юридическом форуме (ПМЮФ) заявил, что с 2010 года количество осужденных в колониях сократилось в три раза, при этом количество заключенных в СИЗО не изменилось.

— И, что важно отметить, роста преступности при этом не наблюдается, — сказал тогда замминистра юстиции. — Длительное время обсуждается предложение об утверждении методики определения размера залога. Но подлежащие учету при установлении залога обстоятельства, такие как личность подозреваемого, имущественное положение залогодателя, имеют субъективный характер.

В феврале 2025 года о разработке таких изменений в законодательство заявила и занимавшая пост председателя Верховного суда Ирина Подносова, выступая на ежегодном совещании судей.

— Реализация системных и последовательных мер, направленных на гуманизацию уголовного законодательства, обусловливает стабильно высокое количество ходатайств об освобождении от наказания или смягчении наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, — указывала она. — В минувшем году судами было рассмотрено более 15 тыс. таких ходатайств.

Формально залог — реальная альтернатива аресту, но на практике его либо не предлагают, либо назначают невыполнимо большие суммы, добавила адвокат, правозащитница Екатерина Александрович. В результате многие обвиняемые оказываются под стражей, несмотря на отсутствие реального риска.

В реальной практике залог применяется в основном по экономическим преступлениям, включая составы, связанные с причинением имущественного ущерба, незаконными финансовыми операциями или нарушениями в предпринимательской сфере, отметила начальник юридического департамента «ВМТ Консалт» Софья Лукинова.

— В таких случаях суды чаще рассматривают вариант залога, поскольку обвиняемые, как правило, социально укоренены, не связаны с насильственными преступлениями и способны компенсировать ущерб, — сказала она. — Однако даже в этой категории дел залог назначается нечасто, реальной статистической базы, сравнимой по масштабу с другими мерами пресечения, у него нет.

При этом залог избирается максимум на два месяца, и в случае, если необходимость в такой мере не отпала, она должна быть продлена в суде, добавила адвокат МКА «Лобутев и партнеры» Евгения Привалова.

Проблема применения залога в России сохраняется уже длительное время, поскольку он применяется реже, чем этого бы хотели представители обвиняемых, отметила юрист Сriminal Defense Firm Владислава Безушкевич.

— Основные проблемы применения залога связаны с субъективностью оценки личности подозреваемого и его имущественного положения, а также с отсутствием четкой методики определения размера залога, — пояснила она. — Суды и следствие предпочитают использование более жестких мер, таких как заключение под стражу, поскольку они дают больший контроль над обвиняемым.

Есть и организационный фактор: механизм контроля за соблюдением условий залога значительно менее формализован, чем контроль за домашним арестом или СИЗО, добавила Екатерина Беспалова.

— Там всё давно встроено в систему, здесь остается неопределенность, — отметила она. — В условиях, когда суд оценивает риски, именно неопределенность чаще всего толкает к выбору более жесткой меры. В результате возникает эффект «исчезнувшей меры»: залог есть в законе, но в реальности почти не применяется. И это не связано с видом преступления.

По словам адвоката, управляющего партнера AVG Legal Алексея Гавришева, следователь в большинстве случаев даже не подает такое ходатайство, потому что ему легче и безопаснее просить арест, а суду проще с этим согласиться.

— Если залог и назначают, то без ясных ограничений, без понятной логики — поэтому формально мера существует, а фактически применяется редко и непоследовательно, — подтвердил он. — Добавьте сюда хаотичное определение суммы: один суд берет сумму ущерба, другой — «по внутреннему убеждению», и в итоге единых правил нет.

Привязка залога к размеру ущерба превращает его в эффективный механизм возмещения вреда, отмечает Екатерина Беспалова. Это прямой стимул соблюдать условия меры пресечения: человек фактически «держится» за сумму, которая может быть направлена потерпевшему. Дополнительный эффект создает и предложенная конструкция совмещения залога с процессуальными ограничениями.

— Такая двухуровневая модель — имущественное обязательство плюс ограничения поведения — делает залог полноценной альтернативой домашнему аресту, а в ряде случаев даже более эффективной мерой, — считает эксперт. — Финансовая ответственность стимулирует соблюдение правил не меньше, чем риск изоляции.

По словам Владиславы Безушкевич, инициатива Минюста ожидаема, подобные предложения рассматриваются уже не первый год, поскольку отражают необходимость снижения нагрузки на следственные изоляторы.

— Однако, пойдут ли в действительности такие меры на благо, говорить затруднительно, — считает она. — Бытует мнение, что лучше ограничить свободу человеку, чем потом отвечать за то, что он сбежал.

Поправки Минюста могут изменить ситуацию только в том случае, если перед органами следствия и судами на государственном уровне будет поставлена четкая задача — применять эту меру, подчеркнула Евгения Привалова. Впервые в законе может быть прописан понятный набор ограничений, который сделает залог контролируемой мерой, полагает Алексей Гавришев.

«Известия» направили в Минюст запрос с просьбой уточнить назначение поправок и как они должны повлиять на применение залога в судах.