Скептически настроенные олды продолжают анализировать слабые стороны воспитанных ими же зумеров. На сей раз критики обратили внимание на присущий некоторым представителям молодого поколения шопоголизм. Подростки, чтобы избавиться от расточительной зависимости, добровольно отправляются в рехабы. Реабилитологи отмечают, что тяга к покупкам не зависит ни от пола, ни от возраста. Кто подвержен шопоголизму, как люди попадают в ловушку лишних трат и какими методами можно излечиться от этой напасти — в материале «Известий».

Как вырабатывается дофамин

С точки зрения психиатрии, шопоголизм — это разновидность расстройства, пояснил «Известиям» психиатр, сексолог Алексей Вилков.

— По-научному эта проблема называется «ониомания» — когда человек имеет навязчивое стремление совершать бессмысленные траты и получает удовольствие от самого процесса, — комментирует психиатр. При спонтанных покупках выделяется быстрый дофамин — гормон приключений и удовольствия. Человек быстро привыкает к такому вознаграждению и поначалу действительно получает положительные эмоции.

— Затем он разочаровывается в покупках, и тогда уже возникают симптомы абстиненции: тревожность и депрессивные переживания, — пояснил Алексей Вилков.

Такие проявления вновь толкают шопоголика на ненужные траты, чтобы хотя бы на время заглушить тревогу и депрессию, получить положительные эмоции. Неприятный процесс набирает обороты.

Клинический психолог, заместитель руководителя реабилитационной программы Клиники доктора Исаева Дарья Серебрякова подчеркивает, что сегодня ониомания выделяется как отдельная зависимость, для помощи таким зависимым применяются специальные методы помощи. Суть шопоголизма — в компульсивном стремлении к приобретению вещей, а критерий такой же, как и у других зависимостей: нестандартное поведение (как при употреблении спиртного или запрещенных веществ), нарушение обычного хода жизни, сбои ее нормального ритма и структуры.

— В этом и заключается разница между шопоголизмом и обычной любовью к красивым покупкам, которые радуют нас и наших близких, — рассуждает Серебрякова. — При зависимости вещи не не приносят устойчивой радости, не улучшают самооценку, качество жизни и отношений. И социальный статус в долгосрочной перспективе они, вопреки ожиданиям, не повышают. Наоборот, со временем приводят к потерям: финансовым, личным, эмоциональным, а иногда и к ухудшению психического состояния.

По словам Алексея Вилкова, страсть к шопингу всё-таки чаще возникает у женщин, потому что они более эмоциональны, подвержены поиску легкого дофамина, легко получают положительные эмоции при покупке каких-то ненужных или ярких вещей.

— Изначально у женщины может быть благая цель — нарядиться ради партнера, понравиться ему, удивить его. Это желание, конечно, не относится к каким-то проблемам. Мужчины видят такое стремление, замечают его и ценят. Проявляется эффект новизны, а новый образ может повышать эмоциональную привязанность, влечение к партнерше, особенно если пара уже находится в длительных отношениях, — комментирует Алексей Вилков.

Но ничего общего с желанием нарядиться не имеет ситуация, когда теряется адекватность и здравый смысл, а покупки сопровождаются финансовыми потерями и в конечном счете вызывают разочарование.

Дети шопоголиков

По словам Серебряковой, чистая ониомания как отдельное заболевание встречается довольно редко. Люди обычно поступают в реабилитацию по другим поводам, а незадолго до госпитализации их симптоматика дополняется выраженным шопоголизмом. От неприятной проблемы не застрахованы люди любого пола и возраста. Тягу к вещам как таковую передать по наследству нельзя. Другое дело, что подростки копируют модель поведения, уже принятую в семье. Например, если грустно, то нужно отправляться на шопинг. И тут можно провести параллель с расстройством пищевого поведения, когда плачущему малышу покупают шоколадку, чтобы он успокоился. Только вместо лакомства приобретают игрушку, и это закрепляется как метод самоуспокоения. Шопинг становится и способом развлечения.

— Сейчас больше возможностей, огромное разнообразие товаров. Уже не нужно планировать в выходные поход на вещевой рынок. Можно сидеть дома на диване и маниакально скупать вещи на маркетплейсах, — пояснили в клинике.

Дарья Серебрякова отмечает, что у мужчин чаще встречаются покупки, связанные с идеей статуса — например, дорогие машины, а также вложения «на последние деньги», которые ничем хорошим не заканчиваются. А женщины спускают деньги на косметику, одежду, аксессуары. Но идеалы красоты и статусности так и остаются недостижимыми.

— На поздних этапах развития зависимости мы нередко видим совершенно неухоженного, неопрятного человека, который даже не распаковывает приобретенные вещи, не говоря уже о том, чтобы как-то их использовать, — комментирует Серебрякова. — В голове остается только ключевой механизм зависимости — фантазия о том, что некое приобретение изменит жизнь, наполнит ее, превратит в «картинку из рекламы».

Однако в реальности всё остается на уровне очередной нераспакованной коробки. И даже если человек одержим маниакальной идеей красоты, то у него уже просто не остается сил стилизовать одежду, краситься, выходить в свет, предостерегает клинический психолог.

— При таких приступах человек чаще всего испытывает состояния от эмоционально неустойчивого расстройства личности до маниакальных состояний при биполярном расстройстве, — говорит клинический психолог. — Очень часто мы видим сочетание шопоголизма с употреблением алкоголя или наркотиков, либо попытки «самостоятельно» заменить химическую зависимость покупками.

Серебрякова подчеркивает, что какой бы ни был диагноз (даже если речь идет о бредовых расстройствах при шизофрении) ведущей проблемой остаются эмоциональная дисрегуляция, то есть неспособность управлять своими эмоциями в соответствии с ситуацией, и сверхценная идея, что покупки способны изменить жизнь, перевести состояние из минуса в плюс.

— Это может работать краткосрочно, но затем формируется толерантность: покупок нужно всё больше, а радости от них всё меньше. Возникает фрустрация (разочарование из-за недостижимости цели), разрушаются отношения, человек может попасть в изоляцию, агрессию и состояние, требующее медицинского вмешательства, — продолжает Дарья Серебрякова.

Специалисты связывают компульсивный шопоголизм с темой одиночества. И даже если человек окружен людьми, то зависимость часто говорит о глубокой неудовлетворенности отношениями.

— Маловероятно, что человек, который любит покупать подарки, выходить в свет, радовать друзей, окажется не интересен другим, — рассуждает Серебрякова. — А вот шопоголики, которые изолируются дома, часами читают отзывы на товары и при встрече обсуждают только тему покупок, — это чаще всего люди, которым трудно общаться. У них не сформированы навыки здоровой коммуникации, границ, понимания потребностей — своих и чужих.

На фоне такого дефицита страдает вся сфера отношений: личных, дружеских, рабочих. Всё это ведет к хронической депрессии, одиночеству, фрустрации.

— Внутреннюю пустоту люди пытаются компенсировать внешними атрибутами, но даже самые красивые вещи не могут «купить» любовь или наполненность жизни, — резюмирует Серебрякова.

Как лечиться

Обращение к психотерапевтам в данном случае — не дань моде и не блажь. По словам Вилкова, специалисты с помощью психологических методик обучают пациентов техникам саморегуляции, чтобы люди могли получать положительные эмоции экологичными способами, без негативных последствий. Как бы благородно не смотрелся шопоголизм на фоне других вредных привычек, но ничем неоправданные финансовые затраты ведут к тяжелым последствиям.

— Соматические проявления — головная боль, напряжение в теле, нарушение сна — проявляются наряду с психическими (тревогой и депрессией). И вновь подталкивают к покупкам, — говорит Алексей Вилков

На самых ранних этапах с неприятной напастью можно справиться и самостоятельно, считает клинический психолог.

— Это возможно через усилие воли и четкие ограничения: не посещать магазины, отказаться от кредитных карт, установить лимиты, попросить близких помогать с контролем, не читать новости о скидках, постепенно избавляться от вещей, ставить перед собой новые цели, структурировать досуг, чтобы не оставалось времени на шопинг. Но это работает именно в самом начале, пока зависимость еще не разрушила эмоциональную сферу и отношения, — предостерегает Серебрякова.

Если человек осознает эту проблему, понимает негативные последствия и риски, то он должен сам обратиться за помощью к психотерапевту, считает Алексей Вилков. К негативным последствиям шопоголизма эксперт относит серьезные финансовые траты, опасные для семейного или личного бюджета, очевидную неспособность контролировать нездоровое влечение, потерю волевых навыков. Важна обеспокоенность близких людей, которые бьют тревогу, видя, как зависимость негативно сказывается на самочувствии родственника.

Что же ожидает в рехабах и шопящихся на онлайн-площадках зумеров и их мам, которые в нулевые скупали розовые кофточки и джинсы с пайетками и до сих пор не могут остановиться? В реабилитации лечат не сам шопоголизм как изолированную проблему, а отлаживают эмоциональную саморегуляцию, навыки общения, подчеркивает клинический психолог.

— Это групповая психотерапия, формирование новых ценностей, обучение тому, как наполняться изнутри, а не через любые внешние стимулы. В условиях депривации человеку ставят реальные границы: ограничения на компульсивные покупки и избыточные траты, — комментирует Серебрякова.

Специалисты работают с внутренним состоянием, которое и приводит к потребности скупать всё подряд. Необходимая при этом когнитивно-поведенческая терапия строится на разборе своего состояния по шагам и постановки границ (как в случае с алкоголиками). Человек учится осознанному поведению. Например, говорит себе: «Я не захожу в магазин косметики (алкомаркет). Я отмечаю заранее, если у меня какое-то нервное или подавленное состояние. И пытаюсь себя отрегулировать до того, как компульсивно побегу за вещью (бутылкой)».

— В реабилитации в целом делается упор на то, чтобы наладить саморегуляцию пациента вне зависимости от диагноза и научить его наполняться через общение, через внутренние ресурсы, а не через внешние вещи. Под внешними обычно понимаются наркотики, алкоголь, случайные связи, шопоголизм, бесконечные приобретения, — поясняет Серебрякова.

Врачи ставят задачу научить пациента пользоваться вещами, а не подменять ими жизнь, качественно и интересно проводить досуг, делать что-то осмысленное и содержательное.

— Это включает и умение применять сами вещи: готовить еду, ухаживать за собой, одеваться, делать бьюти-процедуры. И здесь, опять же, ключевыми оказываются навыки, а не предметы. Профессиональный стилист способен из минимума подручных средств создать что-то качественное и стильное. А человек, не обладающий навыками, вкусом, вниманием и терпением, может бесконечно закупать новое, так и не научившись этим пользоваться, — рассуждает Дарья Серебрякова.

При реабилитации акцент делается на деятельность: тренинги, совместные проекты, сотрудничество, умение просить о помощи, работу с собственными сильными сторонами и компенсирование слабых, подчеркивает эксперт. Кроме того, вводятся ограничения: не допускается использование большого количества дорогой одежды или украшений, девушкам не разрешается пользоваться косметикой и даже распускать волосы.

— После реабилитации сохраняются финансовые границы — лимиты на покупки, на расходы, на продукты. Человек учится полноценной жизни в условиях здорового аскетизма, где опора смещается с вещей на навыки, отношения и внутренние ресурсы, — комментирует Дарья Серебрякова.

Оптимизировать образ жизни возможно, если есть хороший уровень мотивации, присутствует поддержка со стороны близких и специалистов, подчеркивает Алексей Вилков. Тогда человеку под силу выйти из зависимости или хотя бы перейти в длительную ремиссию.