В сборнике статей Василия Владимирского, собранных с 2011 года и опубликованных на различных платформах, но переработанных и дополненных для этого издания, доминируют портреты американских писателей-фантастов (10 из 20), творчество которых пришлось на вторую половину XX века. Критик Лидия Маслова подготовила рецензию на книгу недели для «Известий».
Василий Владимирский«Картографы рая и ада»Москва: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2025. — 347 с.
Сборник открывает статья о Роберте Хайнлайне — авторе «Звездного десанта» и одном из трех ведущих фигур англо-американской научной фантастики 1930–1950-х годов вместе с Артуром Кларком и Айзеком Айзимовым (хотя Хайнлайн сам считал литературу временной заменой действительно важной общественно-политической деятельности). Далее представлены и более молодые, живые и творчески активные авторы, такие как 62-летний Майкл Шейбон, работающий сценаристом в Голливуде, и 57-летний Тед Чан, чья повесть «История твоей жизни» легла в основу драмы Дени Вильнева «Прибытие».
В «Картографах рая и ада» немало внимания уделено советским фантастам — как широко переиздаваемым классикам, так и малоизвестным мастерам жанра. Помимо известных братьев Стругацких и Кира Булычева, Владимирский анализирует творчество их современников Ольги Ларионовой и Владимира Савченко, а также одного из выдающихся учеников Бориса Стругацкого — Бориса Штерна. В американо-советском контексте упоминается и аргентинский классик магического реализма Хорхе Луис Борхес, которого автор, признавая его «фигурой не совсем уместной», все же органично вписывает в международное сообщество фантастов, объединяемое тонкими взаимосвязями, сложной иерархией влияний, симпатий и антипатий. Наконец, от Дальнего Востока представлен ближе к концу сборника японец Хаяо Миядзаки, мировой знаменитый как режиссер-аниматор, но также рассматриваемый как вдохновенный визионер, вписанный в концепцию книги, название которой отсылает к эссе 1960 года «Новые карты Ада» британского критика Кингсли Эмиса, подробно анализировавшего выразительные средства научной фантастики.
Фото: АСТ Василий Владимирский «Картографы рая и ада»Сам Кингсли Эмис не получил отдельной статьи, но его вклад отражен в эссе о британском писателе Джеймсе Грэме Балларде, авторе резонансных романов, таких как «Империя солнца» и «Автокатастрофа», успешно экранизированных. По словам Владимираского, именно благодаря Эмису крупнейшее британское издательство «Голланц», ранее равнодушное к «чистой» научной фантастике, запустило серию фантастики в твердом переплете. Одной из первых книг в серии в 1962 году стал постапокалиптический роман Балларда «Затонувший мир», посвященный глобальному потеплению. Это произведение кардинально отличалось от шаблонной фантастики 1950-х, и издатели не хотели характеризовать его легкомысленным жанровым термином, но Эмис убедил их, что оно тоже является фантастикой, которая может иметь столь необычную форму.
Подобные подробности, биографические пересечения, созвездия взаимных влияний, симпатий и антипатий, а также неожиданные параллели составляют основное содержание исследований Владимирского. При этом автор не стремится создать всеохватное описание главных достижений научной фантастики и даже цитирует Козьму Пруткова с фразой о невозможности объять необъятное.
Тем не менее, если не всеохватное, то весьма значительное влияние сумел оказать «не совсем уместный» в среде научных фантастов Хорхе Луис Борхес — один из любимцев советской интеллигенции. «Борхес — как камень на дороге сказок, которого нельзя обойти: если начинаешь философствовать в прозе, обязательно столкнешься с ним, — отмечает Владимирский в эссе «Зеркала Борхеса». Он указывает на борхесовские аллюзии, сознательные или нет, вплетенные в произведения Умберто Эко, Станислава Лема и Виктора Пелевина. — Он побывал везде и многое видел. Сегодня писать литературу или о литературе, не затрагивая темы, поднимаемые в «Вымышленных историях» Борхеса, практически невозможно: он оставил след повсюду».
Несмотря на традиционное восприятие фантастики как легкого или поверхностного жанра, герои книги Владимирского показали, что она способна превзойти простое развлечение или «неплохо оплачиваемую муру», как выразился один из самых критичных «картографов ада и рая», Роберт Сильверберг. В 1970-х он сожалел, что «американская коммерческая научная фантастика — не место для серьезных писателей». Сильверберга, которому сейчас 90 лет, Владимирский называет одним из авторов, построивших мост между старой научной фантастикой Золотого века и современной взрослой фантастикой, отметив его сборник «Маджипурские хроники».
В современности любой писатель, создающий образы будущего, неизбежно оказывается в роли проповедника, к которой так жаждал приблизиться Роберт Хайнлайн. Эссе, посвященное братьям Стругацким, Владимирский озаглавил «Воспитание воспитателей», подчеркивая их постоянное внимание к философским, морально-этическим и педагогическим вопросам. «Ряд «проклятых вопросов», которые беспокоили Стругацких десятилетиями, повторялись в их произведениях снова и снова. Наиболее остро стоит вопрос: можно ли заставить человека (и человечество в целом) стать добрее, гуманнее, светлее, чище?»
Впрочем, литературным учителям и проповедникам все чаще приходится осознавать собственную беспомощность и признавать горькие истины. Одну из них Владимирский подчеркивает цитатой из повести Стругацких «Гадкие лебеди»: «Будущее создается тобой, но не для тебя», которую он применяет не только к творчеству Ларионовой и Миядзаки, но и ко всему человеческому бытию в целом: «…Мы пытаемся выжить в ужасном мире, который из лучших побуждений создали для нас титаны прошлого».