Нуарный комикс в жестком ритме, выбеленные лица, хип-хоп-флоу, визуальные проекции и, конечно, бессмертный текст Николая Васильевича Гоголя — так на Малой сцене Московского Губернского театра режиссер Юрий Квятковский представил «Ревизора». Какими получились упыри и вурдалаки в чиновничьих мундирах, как звучит почти 200-летний текст в рэп-стилистике и что худрук Сергей Безруков думает о подобном жанровом эксперименте — в материале «Известий».
К нам едут «Ревизоры»Столичная сцена за последние полгода переживает настоящий «ревизорский бум». Сначала Владимир Панков поставил фирменную саундраму в Мастерской «12» Никиты Михалкова с четким ритмом и настоящими оперными ариями, затем Глеб Матвейчук развернул балканский мюзикл в Театре Российской армии. Теперь слово за Юрием Квятковским, чья недавняя «Кабала святош» в МХТ имени Чехова стала самым труднодоступным и дорогим (цены на билеты у спекулянтов превышали 100 тыс. рублей за место в партере) спектаклем сезона.
Его режиссерская биография пестрит разножанровыми проектами — от камерных экспериментов до масштабных постановок. Теперь же он представил рэп-версию гоголевской комедии на Малой сцене Губернского театра. Примечательно, что именно Квятковский 17 лет назад поставил нашумевших «Копов в огне».
Некоторым зрителям может показаться, что хип-хоп и театр — скорее антонимы. Однако в столице уже несколько лет успешно работает «Рэп-театр», который заявил о себе сначала «Преступлением и наказанием», а затем «Идиотом» по романам Достоевского.
Один из создателей «Рэп-театра», известный фристайлер Лев Киселев — он же RE-pac, — как раз и положил гоголевский текст «Ревизора», которому в этом году исполнилось 190 лет, на четкий бит. Сценарий написала Александра Лебедева, уже работавшая с Квятковским над одной из его хип-хопер, а музыкальную основу подготовил давний соратник Квятковского — актер, режиссер и композитор Сергей Азеев.
Скажи, что ты читаешь, и я скажу…Занавес еще закрыт, но спектакль уже начался: прямо на ткани идет видеопроекция. На экране — Гоголь и Пушкин, сидящие в зрительном зале в ожидании постановки. В какой-то момент Николай Васильевич невзначай спрашивает у друга, нет ли у него смешного — или хотя бы характерного — русского анекдота. Тот и рассказывает ему историю о пройдохе, сумевшем выдать себя за столичного чиновника в провинциальном городке. В эту легкую беседу то и дело вмешивается Жуковский, названивающий Гоголю на смартфон: сценка шутливо напоминает зрителям перевести телефоны в беззвучный режим.
На сцене — белая пятиметровая стена-трансформер. Это не просто декорация, а главный визуальный инструмент спектакля. На нее поочередно проецируются гостиная с накрытым столом, фасад двухэтажного дома с арочным балконом, боксерский ринг. Но видеохудожник Александр Плахин поместил героев не в реальные интерьеры, а в плоский черно-белый мир, стилизованный под неонуар и готический комикс. Оттого персонажи приобрели нарочито гротескный вид.
Густые белила на лицах, черные брови, глаза и рты — такой унифицированный грим делает героев то ли мимами, то ли живыми мертвецами. По словам художника Антона Левдикова, гротеск подчеркивает «изнанку» гоголевских персонажей, среди которых нет ни одного положительного образа. Создатели вдохновлялись визуальной эстетикой лондонского театра «Студия 1927», но адаптировали ее под российский контекст.
Авторы спектакля постарались сохранить не только язык, но и сюжет. В уездном городе N — переполох: чиновники в панике, к ним едет ревизор. «Как ревизор? Откуда? Из Петербурга? Инкогнито? Это проклятие какое-то!» — четко отбивают они под бодрый бит.
Все начинают заметать следы: кто — взятки, кто — разваленное хозяйство. В разгар истерики они принимают за ревизора случайного проезжего — мелкого, бедного, но нахального Хлестакова. Тот быстро смекает, в какую историю попал, и пользуется ситуацией: берет деньги «в долг», принимает поклонения, обеды и обещания.
— Это произведение легко сочеталось с форматом хип-хопа. Мы искали баланс, чтобы и те, кто приходит на Гоголя, и те, кто любит хип-хоп, нашли что-то свое. Мы пытались сбить с произведения хрестоматийную пыль, открыть заново мелодику и красоту слов, — рассказывает Квятковский.
Может показаться, что спектакль привлекает зрителя только формой. Но ее невозможно было бы держать исключительно на стихах и прямой бочке.
Создатели поставили перед артистами сложнейшую задачу, лишив их права на ошибку. Постановка выстроена на безупречном тайминге. Запнулся — сцена испорчена, сбился с ритма — зритель заметит, задержался — проекция не совпадет с мизансценой.
И если Евгений Сыркин (Хлестаков) и Андрей Исаенков (Осип) определенно комфортно чувствовали себя в этой органике, то для Сергея Вершинина, сыгравшего городничего, Евгения Гомоноя, исполнившего роль советника Хлопова, Олега Курлова, ставшего Ляпкиным-Тяпкиным, и Александра Фролова, воплотившего на сцене надворного советника Землянику, задачка явно оказалась со звездочкой.
Здесь мало просто говорить в нужном темпе и соблюдать ритмический рисунок. Необходимо слышать «музыку» текста, держать хип-хоп-флоу и при этом не жертвовать дикцией.
— Это микс хип-хоп культуры, готического комикса, неонуара и великой русской классики. Важно было сделать эту постановку современной. Юрию Квятковскому это удалось. По духу, по смыслам — это действительно Гоголь, и его текст хорошо узнаваем. Режиссер не меняет время действия, но здесь — современные интонации, ритмы. И благодаря этому история про кровопийц-упырей — казнокрадов и взяточников, которых автор описал в этом произведении, — звучит актуально до жути, — считает Сергей Безруков.
Худрук и сам с удовольствием экспериментирует с формой — в том же проекте «Крестный папа», где Безруков с удовольствием играет с эстетикой рок-музыки, черных кожаных костюмов и прочего брутального колорита. А сейчас хип-хоп, как и рок, в России постепенно угасает и очень нуждается в энергетической подпитке. Почему бы не Гоголем, в конце концов.