Все новости по тегу РАМТ

29.11.2025

Премьера спектакля «Каренина» Даниила Чащина — репортаж «Известий»

Покушаться на «Анну Каренину» — всегда дело рискованное. У каждого образованного зрителя есть свои Анна, Вронский, Каренин, Кити. Тем неожиданнее выглядит смелость продюсера Леонида Робермана и режиссера Данила Чащина, решивших перенести один из величайших романов мировой литературы в вагон поезда, мчащийся в неизвестность. «Каренина» — это не буквальная инсценировка Толстого, а попытка разорвать привычную форму, превратив психологическую драму в визуальный триллер с эстетикой большого блокбастера. О том, что из этого получилось, — в материале «Известий».Билет в один конецГлавная концепция спектакля бескомпромиссна: всё действие происходит внутри поезда. Это не просто метафора: пространство становится ловушкой. У Толстого Анна погибает под колесами поезда; у Чащина она с самого начала оказывается замкнутой внутри него.— Поезд — моя идея. Вместе с художником Максимом Обрезковым мы думали, где может происходить действие, и тогда родился этот образ. Встреча Анны и Вронского — на станции. Жизнь Карениной заканчивается на станции. Собственно, как и жизнь Льва Николаевича Толстого, — объяснил режиссер Данил Чащин «Известиям».Сценография Максима Обрезкова, главного художника Вахтанговского театра, превращает вагон в живой организм: тесный, вибрирующий, дышащий вместе с героями. Свет Руслана Майорова действует как нервная система — всплески, тянущиеся тени, бесконечные сумерки в холодном синем спектре. Спектакль визуально ближе к нуару и психологическому триллеру, чем к классической сцене. Работа с пространством впечатляет: вагон то сжимается до коробки, в которой негде вдохнуть, то раздвигается до размеров внутреннего космоса Анны, то превращается в узкий тоннель без выхода. Это не фон, а отдельный персонаж — нервный, непредсказуемый, чужой.Корсет для светского обществаАнна в исполнении Анастасии Уколовой (в дубле — Ангелина Стречина) появляется на сцене уже надломленной. Спектакль открывается сценой родов — у Толстого это середина романа, но Чащин сразу задает температуру. Линейного повествования тут нет: первая сцена — это диагноз. Опиумный жар, в котором героиня начинает путь.Для Уколовой это история не о поиске любви, а о возвращении ощущения собственной живости. Ее героиня не бежит от мира — она пытается услышать себя, прежде чем станет поздно.Антон Филипенко (в дубле — Дмитрий Чеботарев) создает максимально современного Вронского. Это не герой-освободитель и не романтический охотник. Это человек, которому откровенно страшно от собственной страсти. Он понимает, что связь с Анной — не про любовь, а про разрушение.— История про измену фундаментальна, — говорит Филипенко, сравнивая роман с «Отелло» и «Преступлением и наказанием».Его Вронский — энергия без удерживающего центра. Она вспыхивает и поглощает всё на пути. Он не спасает Анну — он лишь ускоряет ее движение по спирали.Каренин Виталия Коваленко, по мнению самого артиста, самый положительный персонаж истории. И он сыгран без карикатуры и морализаторства. Иногда режиссер превращает его в фигуру почти мистическую — словно он плетет невидимый кокон вокруг Анны. Но в этой трактовке Каренин — не бюрократ и не ледяной муж, а человек, отчаянно пытающийся удержать распадающееся чувство семьи.— Все персонажи этой истории несчастны. И я бы назвал спектакль скорее «Каренин», а не «Каренина». Потому что для меня это драма человека, который всю свою жизнь старается соблюдать нормы общества. Но наша история — про разрушение иллюзий и приобретение очень простой вещи — понимания истинной жизни, — сказал продюсер Леонид Роберман.Костюмы Виктории Севрюковой дополняют общую идею. Они делают с Анной Карениной то, что делало общество XIX века: сжимают. Корсеты, тугие линии, выверенная строгость — всё это становится прямой метафорой удушающей морали. Момент, когда Алексей Каренин затягивает Анну в корсет, стискивая ее идентичность тугими жгутами общественного мнения, — один из самых ярких эпизодов спектакля. Сон при температуре 39Это не пересказ Толстого и не иллюстрация романа, а сон человека, который перечитал «Анну Каренину» в состоянии эмоциональной температуры. Отсюда — нервный ритм, резкие смены сцен, ощущение непрерывного движения, будто весь спектакль — один долгий вдох перед крушением.Атмосферу усиливают триллерные элементы: на сцене появляется маленькая девочка с белокурыми локонами в нарядном платье. Это и есть Анна — та, которую героиня зовет в иной мир, потому что в этом она не сможет быть счастливой.Продолжительность спектакля — около полутора часов, что, учитывая объем романа, почти дерзость. История неизбежно теряет часть глубины, но сжатость создает эффект удара: зрителя не усаживают в привычную эпопею, его помещают в поезд, несущийся без тормозов.Спектакль неизбежно вызовет споры. Поклонники академических постановок по Толстому могут увидеть в нем слишком много условности и слишком мало социального романа. Те, кто требует буквального следования тексту, тоже будут недовольны: Чащин сознательно отказывается от толстовских подробностей — света, балов, среды.Но у эксперимента есть цель: перенести историю в область личного, интимного, эмоционального. Работу Чащина невозможно назвать нейтральной. Спектакль либо увлечет, либо будет раздражать, но точно не оставит равнодушным. Это попытка прочитать Толстого языком XXI века — через ритм, визуальную нервность, триллерную энергетику. Это спектакль не про внешний роман, а про внутреннюю катастрофу, в которой поезд — уже не символ, а финальный диагноз.

---