За прошедшие пять лет мировая торговля кардинально изменилась под воздействием ряда экономических и геополитических шоков. На изменения повлияли пандемия COVID-19, крупнейшее с 2009 года сокращение экспорта, а также вооружённые конфликты и новая волна протекционизма — все эти события существенно повлияли как на объемы, так и на направления международных торговых потоков, что свидетельствует о долгосрочной «перенастройке глобального торгового ландшафта». Вопросы восстановления прежних условий, изменения внешней торговли России и возможности создания новых экономических союзов обсуждались на вебинаре, организованном рейтинговым агентством «Эксперт РА».
Безостановочный кризисВ докладе агентства отмечается, что одной из наиболее значимых последствий пандемии с 2020 года стало обострение логистических сбоев и разрыв глобальных цепочек поставок. Проблемы, вызванные санитарными ограничениями в крупных портах (таких как Шанхай и Лос-Анджелес), а также техногенными и природными катастрофами (авария контейнеровоза Ever Given в Суэцком канале в 2021 году, засуха в Панамском канале в 2023–2024 годах) и геополитическим кризисом в Красном море (2023–2025 годы), привели к росту нестабильности ставок фрахта и необходимости увеличивать маршруты, включая обход через мыс Доброй Надежды. Геополитические факторы вызвали закрытие воздушного пространства и сокращение контейнерных перевозок в некоторых регионах, что поспособствовало развитию альтернативных транспортных коридоров, например, Среднего коридора, который обходит Россию.
В торговле товарами после спада в 2020 году наблюдалось активное восстановление в 2021–2022 годах за счёт снятия ограничений и отложенного спроса. Тем не менее в 2023–2024 годах темпы роста снизились из-за усиления санкций и новой протекционистской политики, хотя в начале 2025 года отмечалось небольшое оживление. Параллельно с этим складывается устойчивая тенденция к развитию электронной коммерции, чьи объёмы в розничной торговле увеличиваются втрое быстрее, чем очные продажи. Сектор услуг, который серьезно пострадал во время пандемии, в 2020 году показал максимальное падение, но восстановился в 2021–2022 годах более быстрыми темпами, чем товарная торговля. Важным изменением стало возрастание доли онлайн-услуг.
Геополитическая напряженность после начала СВО в 2022 году стала мощным фактором, изменившим торговые потоки, особенно в энергетическом секторе и сфере сырья. Из-за санкций страны ЕС значительно сократили импорт топлива из России, что увеличило долю поставок из США, Катара и других стран. Россия, в свою очередь, перенаправила экспорт минеральных ресурсов и металлов, существенно увеличив поставки в Китай, Индию и Турцию.
Аналогичные изменения наблюдаются в торговле электроникой: доля Китая в российском импорте выросла резко, тогда как поставки из ЕС практически прекратились. В сельском хозяйстве, несмотря на сохранение ключевых экспортеров (США, Россия, Украина), происходят сдвиги в направлениях: США уменьшили экспорт зерновых в Китай, а российские поставки зерна за период 2022–2023 годов выросли, но в 2024 году снизились.
Особое внимание заслуживает новая протекционистская политика США, начавшаяся в 2025 году с введением универсального тарифа в 10% и целого ряда дополнительных пошлин, что повысило средний импортный тариф до 19%. Это вызвало очередной этап торговой войны с Китаем, где пошлины достигли максимальных значений, а также стало причиной ответных мер со стороны других крупных экономик, включая ЕС и Канаду. Ожидается, что такая фрагментация торговли негативно скажется на развивающихся странах, замедляя их индустриализацию и заставляя крупных экспортеров, столкнувшихся с высокими тарифами, расширять диверсификацию торговых маршрутов. Таким образом, мировая торговая система вступает в период повышенной нестабильности, долговременных изменений в логистике и создания новых торговых союзов.
«Запутываем следы, чтобы что-то продать»Что касается российских внешнеторговых отношений, то, как объяснил начальник управления макроэкономического анализа и долговых рынков компании «Эйлер Аналитические Технологии» Петр Гришин, проблема состоит не только в физическом изменении экспортно-импортных потоков, но и в полной потере доверия к тому, что официальная статистика внешней торговли отражает реальность.
— Мы живем в стране, которая по вынужденным причинам стала чемпионом по внешнеторговой эквилибристике (что за товар, откуда и куда он направлен и т.д.). Уже около трех лет мы пытаемся восстановить настоящую картину торговой статистики — данные в России закрыты, поэтому мы обращаемся к зеркальным данным стран-партнеров. Из новостей, перемещения танкеров и прочих источников пытаемся определить, кто фактически покупатель наших товаров. В итоге можно получить совершенно разные картины в зависимости от уровня информации, на котором остановишься.
По мнению Гришина, главное отличие нынешней ситуации от периода до 2022 года состоит в том, что внешняя торговля, в том числе российская, ранее тщательно учитывалась. К примеру, экономика нефтяного экспорта считалась с точностью до нескольких центов.
— Всё это сделано сознательно — любой нормальный человек, имея выбор «торговать без ясности» или «не торговать вообще», выберет первое, как сделали и мы. В мореплавании используется «удобный флаг», так и в торговле возникает география, не связанная с нами. Страны, которые явно не смогут потребить даже малую часть того, что им продается. Это неизбежная реакция на санкционное давление — мы запутываем следы, чтобы продать товар, и продаём его довольно успешно.
Следует отметить, что схожие процессы происходят и в торговле между третьими странами. Различные «прокладки» начинают играть всё более значимую роль — в условиях высоких тарифов их использование становится оправданным. Особенно это заметно в американо-китайской торговле.
Валютный рынок опустелГришин также подчеркнул, что усложнение цепочек поставок ведет к увеличению оборотного капитала и снижению роли валютного рынка и текущих валютных курсов.
— Раньше компании получали торговые кредиты и могли платить после получения товара. Сейчас это в прошлом. Неважно, каким способом вы платите — напрямую или через посредников, деньги всегда должны быть предоплачены. Сначала платишь, затем товар приходит. В результате связь между внешней торговлей и валютным курсом сильно ослабла. Сейчас сделки, даже по несанкционным товарам, занимают месяцы — я должен купить валюту в октябре, чтобы получить товар в марте. Раньше рынок был прозрачен: экспорт означал продажу валюты, импорт — покупку. Там, где работают торговые агенты, фактически действует бартер, что лишает смысла валютный рынок, поскольку курс формируется на объёмах операций, в десять раз меньших тех, что должны учитываться. По нашим оценкам, треть импорта сейчас оплачивается деньгами, а остальное идет через торговых агентов, — констатирует аналитик.
Разрыва связей не произойдетПримечательно, что несмотря на все потрясения, физические объемы товарных потоков снизились незначительно.
— Сейчас пошлины на китайские товары в США достигают примерно 50%, — пояснила старший научный сотрудник факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Ольга Бирюкова. — Подобного не наблюдалось за последние десятилетия; это аномалия. Это явление будет сокращать объёмы китайских поставок в США. Главным ответным шагом Китая стала политика экспортного контроля, в особенности по редкоземельным металлам. Для США это весьма чувствительно. Однако если посмотреть статистику экспорта Китая, включая данные за второй квартал нынешнего года, объёмы поставок не снизились. Экспорт в США сократился, но вырос в страны Азии. Таким образом, провала мировой торговли не произошло, несмотря на введение тарифов.
Бирюкова убеждена, что полностью разорвать торговые связи между главными экономиками невозможно.
— Будут попытки обособиться, создать собственные торговые блоки, но крупнейшие экономики мира слишком плотно взаимосвязаны — в экономике, инвестициях и даже технологиях.
По её словам, ситуация с торговой войной между Китаем и США несет риски для России и других стран ЕАЭС.
— В целом Китай обеспечивает треть торговли блока. Представьте: китайский рынок сужается, товара нужно куда-то сбрасывать, и Россия находится рядом. Если мы хотим сохранить собственную промышленность, необходимо выстроить комплексную политику импорта — ограничивать в тех областях, где есть риски для национального производства. Речь не о неконкурентоспособности: с китайской промышленностью сейчас неконкурентоспособен практически никто, учитывая масштабы государственной поддержки индустрии со стороны Китая.
Бирюкова также отметила, что для создания экономических блоков одних торговых соглашений недостаточно: требуется перестройка производственно-технологических цепочек.
— Добиться этого сложно. Многие развитые страны, провозглашавшие цель создания «устойчивых цепочек поставок» (то есть со странами-партнерами), имеют схожие экспортные товарные корзины. Вряд ли такая дружба приведет к развитию промышленности в необходимом объеме.
Пациент скорее мертвЭксперт подчеркнула существенное ослабление роли ВТО, несмотря на то, что организация продолжает функционировать. В условиях глобальных торговых конфликтов ВТО обязана была играть роль арбитра, однако оказалась бессильной: «пациент скорее мертв, чем жив». В настоящее время её основная функция — предоставлять площадку для консультаций и переговоров на профессиональном уровне.
— Большинство функций организации сегодня нерезультативны. Судебная система не функционирует, равно как и политическая. Значимость ВТО снизилась с начала первого срока Трампа. США тогда почти вышли из организации — так можно охарактеризовать их участие в эти периоды. Что осталось? Мониторинг и частично переговоры. Фактически переговоры ведутся в форматах «клубов». Для многих развивающихся государств это интересно, потому что в таких форматах разрабатываются торговые политики, которые потом реализуются на региональном уровне, — заключила Ольга Бирюкова.