Юрта с шаманом, занимающимся камланием, изображения, исполненные с использованием лесной травы и листьев, а также колумбарий, собранный из советских предметов с блошиных рынков, дополненный фотографиями, распечатанными на плюшевой ткани со смартфона. Центр современного искусства AZ/ART презентовал заключительную выставку своего фестиваля «Алгоритмы познания», который представлял собой нечто вроде арт-сериала: на протяжении летних месяцев музей демонстрировал новую экспозицию ежемесячно. «Известия» посетили все три выставки и одними из первых оценили общую концепцию проекта.
Случайность или задуманная играНа открытии финального этапа куратор цикла Александр Дашевский призвал не искать взаимосвязи между художественными работами, утверждая, что их соседство случайно. Тем не менее это утверждение можно воспринимать как смирение и легкую двусмысленность, так как, если уж говорить о случайности, то эта случайность скорее осознанна и представляет собой концептуальный ход. Хотя взаимодействие произведений и их серий временами кажется неочевидным, все же при более глубоком размышлении становится понятно: именно в этом заключается их привлекательность.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Наталья ШершаковаЕще в первой выставке цикла «Алгоритмы познания», стартовавшей в июне, выделялся проект «Минус-музей» Валерия Гриковского — многочисленные секции, наполненные самыми разными предметами: от минералов и насекомых до комков пыли. В одиночку объекты казались бессмысленными и не связаны между собой, однако в совокупности формировали коллекцию безумного ученого-систематизатора. Эта наивная и особенно обаятельная попытка организовать по определению абсурдный мир выглядела метафорой.
Не кажется ли это метафорой всей летней программы AZ/ART? Занимая залы исторических палат XVII века на Маросейке своими эксцентричными, странными и порой непонятными (по крайней мере широкой публике) творческими проектами современных художников, Дашевский в роли коллекционера старается обнаружить прелесть прежде всего не в сочетаниях несовместимого (хотя это тоже интересно), а в принципе бережного сбора разнообразных фрагментов современного искусства.
Возвращение к природеВ начале, в июне, загадочна оставалась стратегия подобного «коллекционирования» (что объединяет медиахудожника Платона Инфанте и Валерия Гриковского? Или пейзажи Дагестана от Апанди Магомедова и причудливые костюмы коллектива «Цветы Джонджоли»?). Однако к финальному этапу смыслы стали яснее. В общем виде их можно охарактеризовать как «рецепты выживания» — методы обретения гармонии в мире, от природы дисгармоничном.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Наталья ШершаковаК примеру, арт-группа «Хвойные» каждую весну отправляется на природу, где практикуется не отдыхом на природе, а творческой медитацией: создаются крупные графические полотна, наносимые с помощью травы и веток чернилами на бумагу. С расстояния эти работы напоминают вариации на стиль Джексона Поллока, но при близком рассмотрении обнаруживаются настоящие березовые листья и травинки, попавшие туда случайно, без какого-либо вмешательства художников — еще одно подтверждение идеи случайности как принципа.
«Хвойные» изготавливают из металла упавшие деревья, на которые ставят игрушечных тигрят-детей (видимо, отсылка к Шишкину и его мишкам); также создают пластиковые пеньки. Возникает желание присесть на них и просмотреть видеодокументацию всех этих мистерий — мультимедийные технологии и проекторы занимают достойное место в лесной инсталляции.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Наталья ШершаковаОдно вызывает сомнения: эти ироничные природные игры не складываются в одно общее высказывание и могут быть обвинены во вторичности. Однако художники вместе с куратором мастерски нейтрализуют критику. «Авторы группы понимают, насколько избита тропа, ведущая за город. Тем не менее протоптанный путь их не смущает: ни новаторства, ни соперничества, ни продолжения традиций нет в их творчестве», — говорится в описании. Вместо послания они предлагают его отсутствие. Вместо претензий на шедевр — ироническое отображение процесса.
От юрты к мемориалуЕсли «Хвойные» находят спасение в природе, то Михаил Рубанков обращается к эзотерике и древним верованиям. В центре зала он построил юрту, в которой можно услышать шамана — не русско-народного, а аутентичного, записанного им на видео во время камлания. Экран, выступающий порталом, окружен необычными и казалось бы неуместными предметами: синтезатором, игрушками и шуточными рукописными плакатами. Однако каждый зритель волен самостоятельно построить ассоциативный ряд, рассматривая эти предметы как артефакты из духовного мира или мостики между традицией и современностью.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Наталья Шершакова Художник Михаил Рубанков в Центре современного искусства AZ/ARTЗавершение этого путешествия, а возможно и его начало — так как выставку можно осматривать в любом порядке — предлагает инсталляция Ирины Кориной, пожалуй, самого известного автора всего фестиваля. Участница Венецианской биеннале и один из лидеров отечественного искусства решилась поразмышлять о теме погребения, но сделала это так, чтобы устранить трагичность и мрачность, заменив их лирическим созерцанием, абсурдом и ностальгией. Железные прутья, напоминающие кладбищенские оградки, увенчиваются плюшевым портретом психолога Льва Выготского, а мраморная плита превращена в уютное одеяло на облупленной кроватке.
Вначале и вовсе не заметны традиционные мотивы прощания с умершими. Зато в интерьере проступают черты советского прошлого — ковры, серванты, непритязательные, но очень уютные статуэтки, например светящиеся в темноте орлы, стоявшие в квартирах многих советских семей и очаровывавшие октябрят и пионеров зеленоватым свечением. Собирая предметы с блошиных рынков и трансформируя их, дополняя чужеродными элементами и собственными фотографиями с телефона, Корина строит сновидческое пространство, которое, подобно работе «Хвойных», упорно сопротивляется прямолинейной интерпретации.
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Наталья ШершаковаТем не менее это тоже вид рецепта. Не стоит слишком много думать, ведь иначе мысли о смерти станут неизбежны. Следует просто жить и носить с собой память о дорогих ощущениях, воспоминаниях и эмоциях прошлого. Еще одна коллекция, не так ли?