Женские судьбы, воспевание руин, истоки нацизма в кинематографе и звуковые эксперименты в музейных залах — все книги нашего июльского списка по-своему подходят для летнего чтения. Одни идеальны для культурных путешествий, другие — для отдыха на пляже или домашнего досуга. «Известия» помогут вам сделать правильный выбор.
Такого света мир не знал до появления N.Оксана Васякина
После успеха своей автобиографической трилогии «Степь», «Рана» и «Роза», писательница Оксана Васякина обратилась к малым формам. Ранее «Известия» рассказывали о ее сборнике «О чем я думаю», объединившем стихи и прозу. Теперь вышел новый, более цельный по замыслу сборник. Одиннадцать рассказов — это истории одиннадцати женщин. В десяти случаях сюжет строится одинаково: героиня повествует о жизни своей подруги. Финальный текст посвящен самой Васякиной: размышляя о своем возрасте и жизненных этапах, она проводит параллели с фильмом «Меланхолия» Ларса фон Триера. Эта отсылка заставляет взглянуть на всю книгу через призму апокалиптической драмы о двух сестрах.
Фото: издательство Новое литературное обозрениеВасякину часто называют феминисткой, и структура этого сборника действительно соответствует духу движения. Однако ее героини далеки от идеализированных образов. Они слабы, уязвимы, зависят от мужчин, вредных привычек и обстоятельств. Они снимают дешевое жилье, путешествуют автостопом, ищут любовь в интернете и безуспешно пытаются найти свое место в жизни.
Воспевание руинСергей Хачатуров
Уже само название книги искусствоведа Сергея Хачатурова приковывает внимание. Философский термин «апология» сочетается здесь с будничным словом «обломки» — и это точно отражает суть работы. В серии эссе, основанных на его университетских лекциях, прослеживается история восприятия руин — от античности до современности. Как в Средние века относились к римским развалинам? Почему романтики восхищались разрушенными памятниками? И зачем нынешние художники используют фрагменты прошлого в своих инсталляциях и саунд-арте?
Фото: издательство Новое литературное обозрениеХронология у Хачатурова лишь видимость. Это не сухой академический труд, а мозаика из историй, связанных с искусством, литературой, архитектурой и философией. Чтение напоминает прогулку по древнему городу: облик угадывается лишь фрагментарно, а целое остается загадкой.
Впрочем, для такой темы этот подход идеален. Пробелы в повествовании дают простор воображению, заставляя задуматься о вечном движении мира к разрушению.
От «Калигари» до Гитлера. Психология немецкого кинематографаЗигфрид Кракауэр
Труд известного киноведа Зигфрида Кракауэра о довоенном немецком кино начинается с неожиданного заявления: «Меня не интересует немецкое кино само по себе». Это лукавство — книга детально разбирает работы Ланга, Пабста и других классиков. Однако для автора важнее не художественные достоинства, а связь кино с обществом. Он видит в развитии немецкого кинематографа 1920–1930-х отражение национальной психологии.
Фото: издательство Ад МаргинемНа русском книга выходила в СССР с купюрами. Новое издание восстановило полный текст и указало переводчика — Геннадия Шмакова.
Звуки музеяСергей Уваров
Музыковед, режиссер и куратор Сергей Уваров, несмотря на молодость, успел реализовать себя в разных сферах. Его новая книга резко отличается от предыдущих, которые были адресованы узкому кругу. «Услышать музей» написана простым и ясным языком, доступным любому читателю.
Фото: издательство КОМПОЗИТОРВ отличие от прежних работ, здесь Уваров не требует специальных знаний. Он размышляет о звуке как элементе выставки, постепенно сводя повествование к тишине. Это зрелая и глубокая книга, которую хочется перечитывать.
Книжная лавка запретовМарк Леви
Читая новый роман Марка Леви, понимаешь: западным авторам сегодня сложно писать антиутопии. Их произведения получаются скорее утешительными, чем тревожными.
Фото: издательство: КоЛибриСюжет вдохновлен законом 2022 года из Флориды, ограничивающим доступ к «нежелательной» литературе. Леви рисует общество, где книги стали запретными, а их продажа — преступлением. Главный герой, владелец лавки, продолжает распространять знания. Роман убежден: чтение и мышление победят любую цензуру. Хотя вера автора в это кажется наивной, книга заставляет задуматься.